Неточные совпадения
Но,
не дав ему договорить, жандарм пожаловался на отсутствие
дождей, на духоту, осведомился...
Вам
не дадут ни упасть, ни утонуть, разве только сами непременно того захотите, как захотел в прошлом году какой-то чудак-мещанин, которому опытные якуты говорили, что нельзя пускаться в путь после проливных
дождей: горные ручьи раздуваются в стремительные потоки и уносят быстротой лошадей и всадников.
Нехлюдов, еще
не выходя из вагона, заметил на дворе станции несколько богатых экипажей, запряженных четвернями и тройками сытых, побрякивающих бубенцами лошадей; выйдя же на потемневшую от
дождя мокрую платформу, он увидал перед первым классом кучку народа, среди которой выделялась высокая толстая
дама в шляпе с дорогими перьями, в ватерпруфе, и длинный молодой человек с тонкими ногами, в велосипедном костюме, с огромной сытой собакой в дорогом ошейнике.
Погода все эти дни стояла хмурая; несколько раз начинал моросить
дождь; отдаленные горы были задернуты
не то туманом,
не то какою-то мглою. По небу, покрытому тучами, на восточном горизонте протянулись светлые полосы, и это
давало надежду, что погода разгуляется.
Залезть на дерево! Эта глупая мысль всегда первой приходит в голову заблудившемуся путнику. Я сейчас же отогнал ее прочь. Действительно, на дереве было бы еще холоднее, и от неудобного положения стали бы затекать ноги. Зарыться в листья! Это
не спасло бы меня от
дождя, но, кроме того, легко простудиться. Как я ругал себя за то, что
не взял с собой спичек. Я мысленно
дал себе слово на будущее время
не отлучаться без них от бивака даже на несколько метров.
Зато на другой день, когда я часов в шесть утра отворил окно, Англия напомнила о себе: вместо моря и неба, земли и
дали была одна сплошная масса неровного серого цвета, из которой лился частый, мелкий
дождь, с той британской настойчивостью, которая вперед говорит: «Если ты думаешь, что я перестану, ты ошибаешься, я
не перестану». В семь часов поехал я под этой душей в Брук Гауз.
В это время вальдшнепы очень смирны, сидят крепко, подпускают охотника близко и долго выдерживают стойку собаки: очевидно, что тут бить их весьма нетрудно, особенно потому, что вальдшнепы в мокрую погоду, сами мокрые от
дождя, на открытом месте летают тихо, как вороны: только очень плохой или слишком горячий охотник станет
давать в них промахи. подумать, что такая простая, легкая стрельба
не доставит удовольствия настоящему, опытному и, разумеется, искусному стрелку, но такая охота редка, кратковременна, вообще малодобычлива, имеет особенный характер, и притом вальдшнеп такая завидная, дорогая добыча, что никогда
не теряет своего высокого достоинства.
— Осокинцы молебствуют, — сказал, ни к кому
не обращаясь, ямщик. — Беда ведь: жар да сухмень… Гнев господень… Икону подняли, — что-то господь
даст. Эх, вот прежде поп у них был, Василий. Насчет чего прочего
не больно дохваливали, а что касающе
дождя, — ну, дошлый был! Как, бывало, пройдет по межам, даром что пьяненький, шатается, — отколь и возьмется, братец мой, туча… И отколь тебе ни возьмется туча…
— Против всего нынче науки пошли. Против
дождя — наука, против вёдра — наука. Прежде бывало попросту: придут да молебен отслужат — и
даст Бог. Вёдро нужно — вёдро Господь пошлет;
дождя нужно — и
дождя у Бога
не занимать стать. Всего у Бога довольно. А с тех пор как по науке начали жить — словно вот отрезало: все пошло безо времени. Сеять нужно — засуха, косить нужно — дождик!
Она справедливо рассуждала, что
не должно
давать время и свободу укореняться вредному влиянию сестриц, что необходимо открыть глаза ее жениху и сделать решительное испытание его характеру и привязанности, и что, если и то и другое окажется слишком слабым, то лучше разойтись перед венцом, нежели соединить судьбу свою с таким ничтожным существом, которое, по ее собственному выражению, «от солнышка
не защита и от
дождя не епанча».
Под навесом среди площади, сделанным для защиты от
дождя и снега, колыхался народ, ищущий поденной работы, а между ним сновали «мартышки» и «стрелки». Под последним названием известны нищие, а «мартышками» зовут барышников. Эти — грабители бедняка-хитровака, обувающие, по местному выражению, «из сапог в лапти», скупают все, что имеет какую-либо ценность, меняют лучшее платье на худшее или
дают «сменку до седьмого колена», а то и прямо обирают, чуть
не насильно отнимая платье у неопытного продавца.
Я скакал в город и привозил Маше книги, газеты, конфекты, цветы, я вместе со Степаном ловил рыбу, по целым часам бродя по шею в холодной воде под
дождем, чтобы поймать налима и разнообразить наш стол; я униженно просил мужиков
не шуметь, поил их водкой, подкупал,
давал им разные обещания. И сколько я еще делал глупостей!
— А вот что мы будем делать, дедушко, как
дождь с неделю пройдет? — спрашивал Савоська. — Вода
не страшна, да народ-то взбеленится… Наши пристанские да мастерки-то останутся, — только
дай им поденную плату, — вот крестьянишки — те беспременно разбегутся.
Даже трава
не росла в этом саду, потому что земля на всем его пространстве была вытоптана ученическими ногами, как молотильный ток, и
не пропускала сквозь себя никакого ростка, а в большие жары
давала глубокие трещины, закрывавшиеся опять при сильных
дождях.
Хотя снег,
дождь и все то, чему даже имени
не бывает, когда разыграется вьюга и хмара под петербургским ноябрьским небом, разом вдруг атаковали и без того убитого несчастиями господина Голядкина,
не давая ему ни малейшей пощады и отдыха, пронимая его до костей, залепляя глаза, продувая со всех сторон, сбивая с пути и с последнего толка, хоть все это разом опрокинулось на господина Голядкина, как бы нарочно сообщась и согласясь со всеми врагами его отработать ему денек, вечерок и ночку на славу, — несмотря на все это, господин Голядкин остался почти нечувствителен к этому последнему доказательству гонения судьбы: так сильно потрясло и поразило его все происшедшее с ним несколько минут назад у господина статского советника Берендеева!
— Спят, что ли, черти?.. — ворчал Челкаш, цепляясь багром за какие-то веревки, спускавшиеся с борта. — Трап
давай!..
Дождь пошел еще,
не мог раньше-то! Эй вы, губки!.. Эй!..
Слезы мешали глядеть на иконы, давило под сердцем; он молился и просил у бога, чтобы несчастья, неминуемые, которые готовы уже разразиться над ним
не сегодня-завтра, обошли бы его как-нибудь, как грозовые тучи в засуху обходят деревню,
не дав ни одной капли
дождя.
— Да ведь в городе дома от
дождя не валятся? Он с вас налоги дерет, а голоса вам для разговора о ваших правах
не дает! Он вам жизнь и имущество портит да вас же и чинить заставляет! Катай его спереди и сзади!
Ни
даль утомительного пути, ни зной, ни стужа, ни ветры и
дождь его
не пугали; почтовая сума до такой степени была нипочем его могучей спине, что он, кроме этой сумы, всегда носил с собою еще другую, серую холщовую сумку, в которой у него лежала толстая книга, имевшая на него неодолимое влияние.
Вот этого-то зонтика, под которым переносит
дождь большая часть европейских народов, и
не успела
дать нам наша предшествующая история.
— Бедность! — сказал Родион. — Заботы много, работаем — конца-краю
не видать. Вот
дождя бог
не дает… Неладно живем, что говорить.
Платонов.
Не уйду отсюда, хоть дом зажгите! Кому неприятно мое присутствие, тот может выйти из этой комнаты… (Хочет лечь.)
Дайте мне чего-нибудь теплого…
Не есть, а укрыться…
Не пойду я к себе… На дворе
дождь… Тут лягу.
— Там теперь ничего
не осталось: все дни идет
дождь, да и вы
дали время преступнику скрыть следы. По крайней мере, вы поставили там сторожа? Нет? Н-не понимаю!
Философия монизма, признающая только Единое как в себе замкнутую субстанцию,
не знает материнства (а потому
не знает, конечно, и отцовства): для нее ничего
не рождается к бытию, и яростный, всепожирающий Кронос вечно поедает детей своих, вновь возвращает в себя свое семя,
не давая ему излиться плодотворящим
дождем на жаждущее оплодотворения ничто.
Как созданный из земли, человек имеет в себе тварное все, но. будучи создан после всех творений, он стоит выше их всех [По учению Каббалы, до создания человека земля еще
не давала плодов: «лишь когда создан был человек, рождающая сила земли стала видима миру… все произведения, как неба, так и земли,
не появлялись ранее сотворения человека; небо удерживало
дождь, а земля удерживала производительную силу, которую имела…
Она
не стыдилась, гордая своей любовью. Она радостно улыбалась и рассказывала без конца. На пушистых золотых волосах осели мелкие капельки
дождя, от круглого лица веяло счастьем. И казалось, сквозь холодный осенний туман светится теплая, счастливая весна. Александра Михайловна расспрашивала,
давала советы, и на душе ее тоже становилось тепло и чисто.
— Смотрите, Теркин! Под вашей командой перебывает тысяча рабочих.
Не давайте, насколько можете, эксплуатировать их, гноить под
дождем, в шалашах, кормить вонючей солониной и ржавой судачиной да жидовски обсчитывать!
В саду было темно и холодно. Шел
дождь. Резкий сырой ветер с воем носился по всему саду и
не давал покоя деревьям. Банкир напрягал зрение, но
не видел ни земли, ни белых статуй, ни флигеля, ни деревьев. Подойдя к тому месту, где находился флигель, он два раза окликнул сторожа. Ответа
не последовало. Очевидно, сторож укрылся от непогоды и теперь спал где-нибудь на кухне или в оранжерее.
— Да изништожь ты нам пономаря с кладбища, вот тебе самое твое первое дело. Он опивица, с ним родителям неспокойно, за то они молят Бога нам
дождя не давать, и Бог твоего молебна
не слушает за то, что опивицу с родителями с нашими схоронил.
Ветер дул ему прямо в лицо, осыпая холодными как лед брызгами изморози и
дождя, от которого открытые пролетки петербургских извозчиков
не давали ни малейшей защиты.
— Помилуйте, как же его
не струситься, когда он вдруг под
дождем среди темного леса меня завез и вдруг выпрягает одного коня, а другому бьет в ногу гвоздь и говорит, что мне
дадут орден бешеной собаки!..